Перевод статьи
https://www.forbes.com/sites/caitlinlong/2019/12/28/some-economists-really-do-get-it/Некоторые экономисты действительно понимают этоCaitlin Long(С)
Это не правда, что все экономисты и центральные банки ненавидят криптовалюты и стейблкоины! Для меня большая честь попросить уважаемого экономиста из вашингтонского истеблишмента написать этот пост для включения в его будущую книгу о влиянии финтех-тенденций на денежно-кредитную политику. Он и я ведем постоянный диалог в течение почти десятилетия, который начался, когда я столкнулся с его удивительной работой о залоговых рынках и рынках РЕПО после финансового кризиса, и в этом году мы начали новый диалог о стейблкоинах и криптовалюте центрального банка. Он многому меня научил! Когда его книга выйдет в начале 2020 года, я смогу написать об этом, я вернусь, чтобы поделиться этим. Тем временем он дал мне разрешение опубликовать мое неотредактированное представление. Наслаждайтесь!
Важно спросить: «Какие проблемы решают новые финтех-платформы, особенно в отношении платежей?». Слишком многие наблюдатели не уверены в том, что текущие платежные системы работают хорошо, игнорируя две проблемы, возникающие у традиционных платежных систем: (1) высокая, но скрытая стоимость платежей, и (2) риск контрагента, создаваемый традиционными депозитарными учреждениями. Те, кто игнорирует эти проблемы, рискуют остаться в стороне от тенденции к тому, что пользователи будут все чаще обращаться к новым платежным системам именно потому, что они решают эти две конкретные проблемы.
Ни одна группа пользователей платежных систем не испытывает этих проблем острее, чем корпоративные финансисты, особенно те, которые перемещают деньги через границы.
ВЫСОКАЯ, НО СКРЫТАЯ СТОИМОСТЬ ОПЛАТЫТекущие платежные системы были разработаны для осуществления платежей с задержкой, а не на основе расчетов в реальном времени.
Исторически это имело смысл. Чуть более десяти лет назад компьютерные вычислительные мощности и хранилища данных были очень дорогими, чтобы проводить платежи в реальном времени. Устаревшие платежные системы были разработаны с учетом этих ограничений путем агрегации и последующего взаимозачета платежей внутри банков-корреспондентов, которые, в свою очередь, рассчитывались с центральными банками. По замыслу такие системы сводили к минимуму общее количество подтверждаемых платежей, и исторически каждый банк в цепочке расчетов обрабатывал транзакции партиями, обычно в течение ночи. Поскольку каждый банк обрабатывает данные последовательно, обычно требуется несколько дней для оплаты. Просто не было альтернативы, которая предоставляла бы более быстрый и эффективный способ обмена и подтверждения данных. Более того, до начала 1980-х годов деньги и кредиты создавались с использованием методов дробного резерва исключительно в традиционной банковской системе (то есть не на рынках ценных бумаг, как сегодня). До начала 1980-х годов эта многослойная, частично зарезервированная конструкция системы означала, что рост M2 можно было довольно точно прогнозировать путем отслеживания роста денежной базы. Все взаимозачеты, которые происходили в банковской системе, означали, что балансы центрального банка могли оставаться незначительной частью размера общесистемной общей суммы непогашенных денег и кредитов.
Прежде чем исследовать рост рынков ценных бумаг в сфере создания кредитов и их влияние на платежные системы, необходимо задать важный вопрос: кто финансирует расходы, связанные с такими задержками при расчете платежей? Когда платеж не выполняется мгновенно, кто-то несет риск невыполненного платежа, который включает как временную стоимость (риск изменения процентных ставок), так и риск дефолта (риск контрагента). Кто финансирует эту стоимость?
По определению, финансовая система или не финансовый бизнес должны финансировать эту стоимость.
Ответ: по своей сути текущая финансовая система заставляет не финансовые предприятия нести эти расходы. Но вот в чем суть: не финансовые компании обычно имеют более высокую средневзвешенную стоимость капитала, чем финансовые компании. Следовательно, принуждение не финансовых компаний брать на себя издержки, связанные с задержкой платежей, является экономической неэффективностью - непоправимой потерей для общества.
Чтобы убедиться в этом, задумайтесь над этим вопросом: если две стороны оплачивают платеж, а стоимость технологии больше не является ограничением, чтобы стороны могли рассчитаться почти мгновенно (т. е. очень быстро), тогда почему процентные и контрагентские риски присутствуют в платежах? Эти два риска не присущи платежам - они вводятся там, где в противном случае они не существовали бы из-за структуры отсроченных расчетов в устаревшей платежной системе.
Другими словами, риски контрагентов и процентных ставок являются экзогенными факторами в платежах. Они существуют только благодаря конструкции текущей финансовой системы , которая является заложником унаследованных ограничений, задерживающих расчеты, которые больше не должны существовать сегодня - но некоторые влиятельные должностные лица не очень заинтересованы в изменении, поскольку они тем временем получают прибыль, за счет своих односторонних преимуществ.
Для иллюстрации рассмотрим пример глобальной компании, производящей технологические компоненты, имеющей глобальную цепочку поставок и использующей примерно 1000 различных банковских счетов, расположенных по всему миру. Предположим, что компания не имеет задолженности в своей структуре капитала (так что компания на 100% финансируется из собственного капитала), и что ее средневзвешенная стоимость капитала составляет 15%. Предположим также, что ее банк имеет средневзвешенную стоимость капитала в размере 3%.
В мире по принципу Парето стоимость задержки платежей, связанных с платежами этой компании, будет нести ее банк, средневзвешенная стоимость капитала которого на 12% ниже, чем у компании (15% минус 3%).
Однако текущие платежные системы стимулируют обратное. В частности, банк компании может взять на себя только конечную сумму кредитного риска для компании, поэтому банк распределяет этот бюджет кредитного риска на самые высокодоходные продукты, как промежуточное финансирование для слияний и поглощений, заемные ссуды, ускоренные программы выкупа акций, условно-деривативные производные и другие высоко рентабельные продукты. Последнее, что его банк хочет сделать, это финансировать задержку платежей компании, которая является очень низкомаржинальным бизнесом. Следовательно, банк требует от компании финансировать свою собственную задержку платежей, удерживая наличные деньги на своих бесчисленных банковских счетах по всему миру в так называемых "комфортных депозитах" (в то время как банк фиксирует прибыль на этом "плавании").
Но вот в чем проблема. Эта практика является смертельной потерей для общества, потому что задержки платежей этой компании финансируются за счет собственного капитала компании, который имеет 15% стоимости, а не за счет банка, который имеет 3% стоимости капитала.
Математика, которую я только что описал - компания финансирует свою собственную задержку платежей с помощью дорогостоящего капитала стоимостью 15% - обеспечивает мощный стимул для финансиста компании искать более эффективные платежные решения, которые позволяют компании сократить объем капитала, который она должна удерживать на своих собственных банковских счетах. Компании с самой высокой стоимостью капитала имеют наибольший стимул для использования систем расчетов в реальном времени, которые могут свести к минимуму их захваченные денежные средства и ускорить их балансовую скорость относительно текущей ситуации.
КОНТРАГЕНТСКИЙ РИСК ДЕПОЗИТАРИЕВКорпоративные финансисты также сталкиваются с другими трудностями, которые широко не обсуждается: они должны управлять денежными остатками, которые намного превышают лимиты страхования депозитов, такие как страхование FDIC в США (и аналогичные страховые лимиты в других странах).
Следовательно, корпоративные финансисты должны делать то, о чем мало кто из розничных вкладчиков даже помышлял с 1930-х годов: старый добрый анализ кредитного риска контрагентов по своим депозитным банкам. Большинство корпоративных финансистов весьма искушены в этой самой теме - даже несмотря на то, что эта тема почти не обсуждается в основной финансовой прессе. Например, из-за опасений по поводу кредитоспособности европейских банков к началу 2010-х годов некоторые из крупнейших и наиболее многоотраслевых американских компаний уже перевели свои европейские денежные депозиты в фонды денежного рынка США и обменяли их обратно на Евро через рынок валютных свопов.
ЕЩЕ ОДНА ТЕМА ПЕРЕД ЗАВЕРШЕНИЕМ Дискуссия не может быть закончена без возвращения к теме рынков ценных бумаг, роль которых в создании кредита сегодня столь же важна, как и роль традиционной банковской системы, а в некоторых странах даже более важна. В то время как корпоративные платежи по-прежнему осуществляются с задержкой чистой прибыли в рамках традиционной банковской системы, с 1980-х годов изменилось то, что банки теперь имеют возможность финансировать себя как в традиционной банковской системе, так и на глобальных рынках ценных бумаг.
Доллар США остается доминирующей промежуточной валютой трансграничной торговли, и он ежедневно используется (в очень большом объеме) между не американскими сторонами, совершающими сделки с другими не американскими сторонами, т. е. никогда непосредственно не затрагивая финансовую систему США, но тем не менее совершая сделки с долларом США. Некоторые говорят (правильно, на мой взгляд), что так называемый “евродоллар”-определяемый как доллар США, выпущенный за пределами США, а не в США—на самом деле является мировой резервной валютой.
Значительные долларовые остатки накопились за пределами США, поскольку глобальная торговля процветала за пределами США-другими словами, вне прямого контроля Федеральной резервной системы и даже ее способности контролировать. Эта тенденция началась всерьез в начале 1980-х годов и с тех пор ускорилась. По мере ускорения этой тенденции в начале 1990-х годов стали происходить две вещи: (1) банки требовали от других банков предоставлять друг другу высококачественное ликвидное обеспечение, чтобы обеспечить друг другу кредитный риск своих контрагентов, и (2) рынок торговли этим обеспечением (т. е. рынок РЕПО) все больше становился фактическим кредитором последней инстанции- да, возможно, даже более мощным, чем центральные банки в повседневной деятельности.
