Вчера только под утро заснула, в слезах…
Всю ночь читала про мальчика с куриной кожей и дедушку с куриными шейками. Много плакала и проклинала режим.
Только к рассвету забылась тревожным сном. Снились побитые молью мальчики в пыжиковых шапках, синие дедушки с топором и таджики с изолентой. Тянули ко мне свои бескровные руки…
Утром встала – надо бы все-таки в магазин за хлебом для крутонов сходить и сельдереем для смузи.
Фотоаппарат взяла, айфон зарядила, запасной аккумулятор, 10 тысяч мелочью взяла – вдруг выпадет случай какому-то нищему, бесправному, всеми забытому в этой стране старику еды купить. Сами знаете, какая это для блогера удача, надо быть готовым.
Пришла в «Пятерочку», вижу, у мясных рядов бабушка стоит. Сердце у меня прямо все так и сжалось от боли. Суки, думаю, до чего страну довели. Люди для них – мусор. И на душе сразу стало совестливо и гадливо…
Подхожу к ней тихонечко, на цыпочках – чтоб не спугнуть: они ж, наши милые бабушки, стеснительные, гордость им не позволяет помощь принять.
Иду к ней, а сама думаю: бабушка старенькая - глухая наверно. А у нас, сами знаете, какая медицина, а слуховой аппарат бешеных денег стоит. Поэтому подошла поближе и на ухо ей крикнула:
- Здравствуйте, бабушка!!! Голодаете?!!!
Тут у старушки прям ноги подкосились, видимо от недоедания. Сползла по прилавку, дышит судорожно, глаза добрые, светлые, васильковые выпучила, руками по прилавку шарит… За упаковку куриных пупков уцепилась и ртом воздух хватает… Аритмия, видимо, хроническая, но у нас всем плевать на здоровье стариков.
Я ей еще громче:
- Пупков, говорю, купить вам, бабушка?!! Пупков! Пупочков! Куриных!!!
Бабушка все равно молчит, видимо, стесняется.
Я ее за руку ухватила, чтоб поддержать, и еще раз спрашиваю, погромче: знаю, что сразу они помощь принять не соглашаются, настойчивей надо быть:
- Пупков, пупков куриных надо вам?!! Государство о вас не заботится!!! Поставило на грань выживания, так я вам хоть пупков куплю!!! Мяса впервые за полгода поедите, говорю!!! И кошечка ваша поест!
А бабушка слова сказать не может, видимо от благодарности, слезы душат. Только ртом так «ап-ап-апп-пууу-фф» делает.
Но я поняла, что она сказать хотела.
- Ага, а Путин, да-да, миллиарды наворовал, все правильно вы, бабушка, говорите. Старики в помойках роются, дети от недоедания синие, молодежь бежит из страны… Можно, я вас сфотографирую, мне для блога надо? Вот тут у тележки встаньте и лицо грустное сделайте.
И потянулась к бабушке, чтоб у нее воротник от пальто оторвать для более правдивой картины нищеты нашего народа.
И тут бабка каким-то непонятным образом окрепла, залепила в меня этими пупками, весь пуховик монклер изгваздала, и бросилась бежать между прилавками.
- Не подходи ко мне, - кричит. – Дура психованная! Я щас милицию позову. Люди, спасите! Уже в магазин бабушке нельзя спокойно зайти из-за этих либералов! Охрана! Охрана!
В общем, подбежали охранники, псы путинского режима, выволокли меня из магазина, буханку хлеба сунули, сельдерей подмышку, даже денег не взяли, но сказали, чтоб я здесь больше не появлялась. А то, видите ли, из-за таких, как я, к ним уже пенсионеры ходить отказываются.
Вышла я оттуда, слезы на глазах… Была б курящая – закурила б, а так только виски с колой выпила и две маргариты без оливок…
Вот так ты им помочь хочешь от всей души, а они потом пойдут и за Путина проголосуют.
Никогда в этой стране ничего не поменяется… Ни-ког-да…
Бэлла Розенфельд (Марина Соловьева)
Зига надутой самодержащейся вше, самоназвавшейся то-ли наполеоном, то-ли россией, зачетная. Возьми с полки пирожок.
